[hana-kimi]

Фэндом: Hetalia: Axis Powers
Персонажи: Франция, Англия
Рейтинг: G

Часть 1.

Стоим на кладбище у самых ворот – только что пришли, а уже все вокруг становится черно-белым как в старом кино. Небо то ли серое, то ли лилейно-белое, памятники черные или светлые и потому едва заметные на блеклой перележавшей пленке, на той, что здорово и ярко горит, если поджечь.
И никого почему-то нет. И серое небо, и доски, и вялые цветы на могилах, и вечно веселые землекопы с лопатами у забора. Что-то не хватает им всегда профессионализма, когда они появляются среди зарёванных жен, дочерей и любовниц, только и смотри на них – сейчас ткнут друг друга локтями в бок и заржут над услышанной с утра по радио шуткой.
И вот мы здесь, чтобы ходить по рядам и вглядываться в имена на мраморе, имена незнакомые и нам, по сути, ненужные. Нам же до лампочки, от чего, вот например, Чарльз Перкинс оказался под землей, или как умерла Джин Фогз. Утопла, застрелили в подворотне ли, простудилась ли… Тридцать шестого года рождения – ну да понятно! Я киваю головой, будто что-то для себя уяснил, а Артур и вовсе с кислой миной проходит дальше, к местечку Дина Холивелла. Удобненько он тут устроился, между двумя восьмидесятилетними дивами. Артур садится на корточки перед камнем и внимательно рассматривает его, подмечая каждую деталь, трогая симпатично и аккуратно высеченные на нем слова. «Вечная память» «Был хорошим отцом и мужем»
- Ты знал его?
- Нет.
И правда, с чего бы. Кто бы подсказал, где то кладбище, где бы мы нашли хоть кого-нибудь из знакомых, и кто бы знал нас. Может быть, в путевом дневнике участника первой мировой (дневник хранится в доме героя, родственники ни в коем случае не желают его хотя бы дать погонять какому-нибудь краеведческому музею) и упоминается Артур Керкланд, который вместо того, чтобы начать молиться Господу Богу в окопе, сидел подальше от всех и все всматривался в беспокойный вражеский горизонт.
А меня и вовсе помнят только скамейки в Люксембургском саду. Я там нацарапал разного, когда (а может быть, и ровно в тот момент) Англии штыком проткнули руку. Свои же.
По сути, делать-то нам и нечего на кладбище.
А может, это не кладбище. Может, мы сейчас на Эдгар-Кинэ, светящиеся вывески, слепящие глаза витрины, клуб свингеров, кружащиеся вокруг шестов прелестные марокканки, их дикие платформы и шпильки едва не заезжают нам по носам, когда мы неосторожно наклоняемся вперед, чтобы заглянуть им под коротенькие юбочки. Хотя что вымудряться, если через пару минут они их сами сбросят.
- Вот это сандалеты, - усмехается Артур, кивая на их небоскребные каблуки. – Клевые тапки…
Он уже пьяненькой походкой возвращается к барной стойке, подпирает щеку кулаком и долго-долго смотрит на бармена, который не обращает на него внимания.
Но все-таки, это погост. Черно-белое плато, равнина призраков, долина прошлого, поле запоздалых признаний и прощений. Где-то вдалеке за чьим-то семейным склепом мелькает блестящая юбочка и оголенное карамельное бедро… Показалось. Да, мы все-таки на старой целлюлозной кинопленке. Я было ожил, но теперь снова леплю к лицу серьезное выражение и плетусь за Англией следом между последними пристанищами. Очень в духе немых фильмов – мы почти ни слова не произнесли за все это время, а где-нибудь, где мы не видим, появляется надпись в витой белой рамке:
«- Ты знал его?»
«- Нет»