[hana-kimi]

Я так сам полюбил эти свои два поста с ролевой, что теперь они станут жить здесь.

Япония снял свой дипломат из отделения над сиденьями, попрощался с экипажем самолета, прошел длинный коридор-кишку, поздоровался со служащим аэропорта, подал ему свой паспорт для контроля, забрал свой паспорт, попрощался со служащим, проследовал мимо ленты выдачи багажа, рядом с которой терпеливо и молча ожидали своих чемоданов люди, едва успел на трансфер до ближайшей станции "Аэропорт", линия голубая, всего в шесть станций. Станция новенькая, в приятных цветах. Кику остановился у окна, у одного из многих, похожих на витрины, окон. "Пожалуйста, посмотрите внутрь, у нас прекрасные поезда, замечательный дизайн станции, мы так хотим вам понравиться. Но только вот у одного из окон стоит невнятный японец, на него не смотрите. Не смотрите на него, господа!"
Кику попятился от окна, вжав голову в плечи. Неприветливое серо-розовое, цвета клубничного чая, цвета сакуры, втоптанной в грязь, цвета синяков под глазами соседа Кику, Мизуиро-сана, одинокого старика, который все никак не уйдет на пенсию.
В вагоне уже сидело несколько пассажиров с необъятными баулами. Некачественная штамповка? Псевдобренды? Пластиковое золото? Кику уселся подальше от них, свой дипломат пристроил на коленях и стал ждать отправления электрички. На какой там станции жил Гонконг? Кику закрыл глаза. Очень неудобно будет сейчас приехать к нему прямо домой. Кажется, сейчас еще совсем рано. Да, очень неприлично. Перед глазами поплыли облачка сна, пронизываемые линиями функций, отражающих показатели производства и продаж, тут же замелькали чайные домики, фонари и карпы, здесь были и всполохи фестивального салюта...
Объявили остановку. По-китайски. С трудом сориентировавшись в несносном мяуканьи, Кику вдруг проснулся, вздрогнув, рывком поднялся и резво вышел из вагона на платформу под недоумение сидящих тут же контрабандистов и мошенников. Пересадка.
Может быть, подумал он, шагая по бесконечным подземным коридорам, может быть, он выйдет сейчас на поверхность, в город, а там будет дождь, который заплачет ему все лицо.
Но дождя не было. Был заметно порозовевший город, прохожие - их было немного, но имеющиеся быстро шли по улице - ёжились от утренней прохлады.

Странно, что в этом доме не было домофонной системы. Хотя она наверняка бы не работала. Звонок у Леона в квартире был неприятный, режущая слух трель раздалась где-то там, внутри. Разорвала воздух, а потом снова стихла. Но только-только воздух стал снова сшиваться вместе, стягиваться и восстанавливаться, Кику, вроде бы из вредности, вновь нажал на кнопку. Жал на нее несколько дольше, чем в первый раз. Про себя проговорил слова приветствия: "Здравствуй, Леон, я прошу у тебя прощения за столь ранний визит, но ты ничего не ответил на мое электронное письмо, я решил, что ты будешь не против принять меня в такой ранний час, тем более что дело отлагательств не терпит, я бы предпочел решить все скорее и убраться из твоей неприятной страны, из мерзкого воняющего сосисками города, я не желаю больше ступать в вагоны метро, где свободно ездят нарушители авторского права и стандартов качества и санитарных норм".
Там, в квартире, было все так же тихо. Воздух там стянулся и даже стал еще плотнее на случай нового сигнала.

***

Было тихо, ничто не шевелилось.
Япония ослабил свой шарф, который сейчас, в теплом подъезде, показался несносной душащей тряпкой. Не особенно холодно было сейчас в Гонконге, но ветрено. Ветер умудрялся задувать в рукава строгого черного пальто Кику, в брючины укороченных слаксов и даже под носки немного тоже. Кику и вовсе снял шарф. Не шелохнувшись, он простоял у двери Сяо не меньше десяти минут. Он представлял себе, как ленивый и испорченный мальчишка потягивается в постели, как с трудом разлепляет глаза, трёт их до красноты пальцами. Заставляет себя встать с постели, идет в туалет, спускает воду, быстро ополаскивает лицо и медленно плетется по коридору в прихожую, шаркая тапками, с трудом соображает, кого он видит в дверной глазок, поворачивает замок...
Тишина. Ничего не произошло. Не показалась физиономия мальчишки с заплывшими со сна глазами и следом подушки на щеке.
Не может быть, что Сяо не дома. В такой час, если даже и гулять всю ночь напролет, то домой уже пора бы вернуться.
В ожидании Кику снова закрывает глаза, привалившись к стене у двери. Все те же функции, те же карпы поплыли перед глазами. Но на этот раз, будто бы действие сна происходило где-то в небесных землях, появляются далеко внизу неясные фигурки... Панды. Много. Бамбуковые медведи копошатся там, внизу, их много, их много, они везде, целые горы медведей... Кику просыпается от пронзительной трели звонка. Он сам нажал на кнопку, как нажимают на кнопку пожарной сигнализации в поисках спасения. Будто одним лишь нажатием такой красной кнопки вполне можно спасти себя, коллег и годовой отчёт.
Но тем не менее, Кику твердо решил, что добьется своего. Палец со звонка он убирать не желал. Сложно было прислушиваться к тому, что происходит в квартире за несносным шумом, но вполне реален был скрип и шелест недовольной грубым пробуждением мебели, негодование этажерки, ярость канапе и глухая злоба зеркала в прихожей.
Накапливалось раздражение. И город этот, и сосиски пахнут на всю улицу, и проститутки возвращаются в свои халупы с размазанным макияжем, вот ползут бездомные, и этот подъезд, дверь без домофона, ненавистная дверь, табличка с именем (чьим-то чужим - между прочим). Жарко, душно, гадко, в голове в затылке разрасталась жгучая боль.
В ушах уже звенело, все вокруг слилось с этим мерзким звуком, приглушенным дверью. Скрип ручки дипломата, шорох пальто - все стало одним и тем же звуком:
- А-а-а-а-а-а-а-а!!! - высшая точка кипения. Разрыв сердца, травма души, открытый перелом терпения.
Кику с удовольствием заорал на весь дом, но выпустив пар, сразу же понял, что соседи, если изъявят желание высунуться из своих квартир, сразу вызовут, кажется, полицию.
Кику тяжело дышал и вид имел совершенно невероятный.