HAAALLEEEELUUU JAAAH
Это 1812 год плюс заграничный поход.
Эммм...
Вот. Дописал.
читать дальшеУже неделю ведут куда-то пешком. Строй неровный. Уже даже не колонна, а толпа.
Впереди идут те, что покрепче. Совсем позади несут на носилках раненых.
Кормят. Русские солдаты за сбивчивый отрывистый рассказ о закордонных просторах охотно делятся едой. Русских слов французы набрались не очень много, поэтому переводят более или менее образованные офицеры. «Вода в горле булькает» - это они о французской речи.
А вообще, некоторые себе даже и друзей среди русских нашли. Пленниками они, правда, от этого быть не перестали, но… отличались они от других.
Страшно, когда ведут через деревню. Совсем не знаешь, чего ждать. Здесь накормят, переночевать в сарае дадут. Там обкидают камнями да наплюют на мундир. Рядом со строем обязательно скачет пестрая толпа деревенских ребятишек.
Но страшно, собственно говоря, не это вовсе. Страшно, когда останавливают на пыльной площадонке. Тогда молись. В России до сих пор рабовладельческий строй, покупать и продавать людей – совершенно в порядке вещей. Иностранных солдат жители деревень покупали за бесценок. Да по разные цели. Кто для хозяйства – полоть там, скородить, картошку копать и прочее. Бабы для себя – как же не попробовать француза за смешную цену. Третьи вообще забавники. Затаскивают покупку в баню и там забивают до смерти. Мстят за Родину оборванному тощему бедняге, который еще и французом может не оказаться.
- Эй! Вот этого беру, - звон монетки в карман офицеру.
Франсис устало поднял голову. Ваня. Иван. Какой стал, а… Давно не виделись. Похудел немного. Не узнал он.
- Давай, чеши уже, - тычок ружьем в спину. Вот тебе и демократия. Вот и права человека, Франция.
Но повозка устлана сеном и можно немного отдохнуть.
Ехать пришлось совсем недолго - уже скоро повозка въехала в широкие и высокие деревянные ворота. За ними Франсис увидел большой дом, построенный на манер городских отелей Парижа. Как только они остановились, из дома высыпали три парнишки в странных костюмах - национальных, наверно. Но не русских - это точно.
- Добрый день, Россия! - торопливо поклонился один из них, тут же принимаясь распрягать лошадь.
Россия ничего не сказал в ответ, а только потрепал самого маленького по лохматой макушке, слезая с козлов.
- А-а...
- В сарай.
- Хорошо.
Из повозки Франсис выбрался сам. Они никто его не узнали. Или боялись узнать. Маленькие прибалты. Конечно, боялись, тут к гадалке не ходи. И Франсису сейчас было страшно, когда он шел за семенящим Латвией, а сзади тяжело дышал Литва.
Открылась легкая деревянная дверь и француз посмотрел на аккуратные вязанки сена. Их было много, они были навалены большими кучами там, внутри, и... Тут его сердце заколотилось. Так, тихо-тихо, совсем тихо в этом мягком сене Россия заколет его вилами. И как бы он ни кричал, как бы ни молил - рядом только испуганные прибалты, которые не посмеют даже заглянуть в этот сарай.
- Проходите, Фр... - Латвия получил локтем в бок. - Проходите.
Пожалуй, вот он - отличный шанс убедиться в том, что Россия так и останется Россией, несмотря на яркую обложку моды. Были у России и прусские веяния, теперь вот и сам Франция приложил руку... Но сущность не меняется. Сколько немцы правили Россией - разве добавило это ясности ума, справедливости, хоть сколько-нибудь здравого смысла? Нет. Русские берут только то, что им нужно. А им ничего не нужно. Они даже с удовольствием делятся своим.
- Liberté, égalité, fraternité... - прошептал Франция, усаживаясь на сухую траву. - Свобода, равенство, братство. Это не для России.
Измотанный долгим днем, а затем и своими переживаниями, он уснул.
Иван - страшный, просто ужасный человек.
Он стоит в дверном проеме спиной к солнцу, его лицо совсем не освещено и кажется, что его улыбка на самом деле...
Франсис закашливается, прочищая горло спросонья. Россия же входит в сарай, закрывает за собой дверь, цепляет маленькую деревянную скамеечку, что стояла у входа и садится на нее рядом с еще не до конца проснувшимся Францией.
- Это подло, Ваня.
- Ты думаешь? - снова улыбается он.
- Да, совершенно точно. У тебя в заложниках вся Франция.
- Неужели?
- Да. Подумай сейчас на секундочку, что в твоем сарае сейчас не просто тот, каким являюсь я, но целая нация. Дети, старики, женщины... Подумай о них, просто подумай. Сейчас судьба Франции на кончике твоих вил.
- Bah tu sais, François, peut-être cela entend un peu pervers... Но мне это ужасно нравится и щекочет мне самолюбие мягким перышком... Разве Бонапарт не мечтает держать весь мир у себя в руках? Чем я хуже, почему мне нельзя?..
- Ты ведешь себя, как избалованное дитя!
- Ты меня и избаловал.
- И что ты со мной сделаешь?.. - Франсис напрягся.
- Унижу. Растопчу. Уничтожу, - легко перечислял Иван, загибая пальцы.
Очень невовремя Франция подумал, что грубый русский акцент во французской речи - ужасно притягательно.
Русский рассмеялся:
- Испугался? Не делай такое лицо, я чувствую себя монстром. Ты - сердце Европы. Если тебя не станет, Артур меня не простит... Верно? - уже совсем шепотом спросил он. - Но этот урок ты запомнишь надолго. Эй, Литва, Эстония! Два столба во двор и... Ну, вы знаете, что делать.
какбэ, конецРоссия, что странно, даже связывать его не стал. Дело, наверно, в том просто, что бежать некуда.
Так Франция и вышел во двор, так снял мундир, оставшись в нательной рубахе, так легко и протянул руки, чтобы Литва привязал его к столбам.
Он не знал, позвал ли их Россия специально, но неподалеку посмеивался Пруссия с Венгрией, внимательно оглядывал его Австрия. Впереди всех, разумеется, стоял Англия. Было видно, как блестели у него глаза в предвкушении самого интересного, завораживающего и приятного зрелища в его жизни. Интересно, что ответит Ваня на его нетерпеливое «А можно и мне попробовать?..»
Первый удар хлестанул по спине настолько неожиданно, что у Франсиса даже нашлось место удивлению. Парой секунд спустя боль жарко расползлась по всей длине красной отметины. Второй и третий удары, четвертый, пятый – скорость все увеличивалась, словно рвущаяся рубашка Франции придавала Ивану энергии.
Француз не стонал. Французы вообще гордые. Он не стонал, не плакал, не молил о пощаде. Гордый, гордый настолько, что об этой гордости слагают легенды.
От боли текли слезы, ему казалось, что у него не спина уже, а сплошное кровавое месиво. Удары обрушивались на руки, на ноги, на спину – куда попадется.
В какой-то момент Франция уже подумал, что привык. Его тело безвольно повисло на веревках, глаза были закрыты, а в сознании - такая красная круговерть из смеющегося Англии, ухмыляющегося Пруссии, трепещущих от страха прибалтов… И Россия. Донельзя счастливый Россия – молоденький, улыбающийся, а рядом с ним Анна Ярославна. А вот теперь взрослый, сильный.
***
Закаты в России красивые. Во Франции тоже красивые, особенно на юге. Но русские по-своему красивые.
Небо какое-то лиловое, тут же розовое, где-то красное, оранжевое… Только Франсис не видит – тяжелые плотные шторы задвинуты, не пропускают света совсем.
Он лежал на животе, и груди было тесно – кто-то заботливый слишком сильно затянул бинты. К тому же, затекла шея.
- Проснулся? – строго спросили у него.
Он попытался пошевелиться, чтобы увидеть говорящего.
- Лежи, не дергайся.
Застучали о паркет каблучки, и из комнаты вышла красивая длинноволосая девушка.
«Как ее… Белоруссия, кажется»
***
- Вот и скажи мне, Франция, о чем ты думал, когда шел сюда? – Брагинский отпил немного чая.
- О светлом будущем, о благополучии французского народа и о том, как забавно было бы смотреть на тебя сверху вниз, Ваня… - усмехнулся Франсис.
- Скотина! Ты хоть знаешь, что мы пережили?! Нам пришлось договариваться с этими пруссами, с этими рычащими индюками! А они предали нас, это нормально, как думаешь?! Бежали с поля боя и оставили нас… – Белоруссия, которая до этого перевязывала француза, побелела и кричала все это прямо в лицо иностранцу.
- Ну, Наташ, будет тебе… - добродушно попытался угомонить сестру.
Но Орлова не слышала его и замахнулась на пленника, чтобы ударить его.
- Наташа, не сметь!!! – крикнул Россия, резко посерьезнев.
У девушки на глазах сверкнули слезы. Она побежала прочь, споткнулась о табуретку с тазом воды, опрокинула все это на пол и, хлопнув дверью, исчезла.
- Пожалуй, ей стало бы легче, если бы она отвесила мне хорошую оплеуху.
- Ничего, она сильная. Как-нибудь переживет, - Иван снова ласково улыбнулся. – Расскажи мне лучше – это мне интересно – как Революция? Что это? Как?
- Хм… Больно, но быстро. Рана закрылась, но еще беспокоит. Вот монархия, блеск, шик. На следующий день народу показывают голову бедняги Луи. Дальше – грязь, беготня, эти кротовьи игрища… Но знаешь, я счастлив. Еще ничего в стране не успокоилось, все как на пороховой бочке сидят, но людям стало легче намного. Тюрьмы переполнены монархистами, le Clerge в полном составе переселилось в темницы.
- Шатко и ненадежно.
- Да, знаю. Еще будет мно-о-ого изменений. Но когда я найду нужное…
- Англия спрашивал о твоем самочувствии, - перебил его Россия. Тема революции, дарования людям свободы манила Ивана, но оставалась щекотливой на грани с неприязнью. Очень деликатная тема. Нужно еще все обдумать, прежде чем снова заводить подобные разговоры.
- О, правда? Вот уж ему теперь раздолье позлорадствовать…
- Вовсе нет. Пруссия тут как бы невзначай поинтересовался, как дела у Альзаса и Лотарингии.
- В следующий раз, когда осмелится открыть свой грязный рот, скажи что Alsace et ma chere Lorraine soient toujours a moi!!!
- Ладно, ладно… Ох, времени-то сколько! Пора выдвигаться, - Иван встал с кресла и подошел к двери.
- Погоди.
- М?
- Почему ты не убил меня? Это было бы вполне справедливо. Из жалости?
- Да, из жалости. Еще мне ужасно хотелось тебя унизить. Плюс я не мог упустить возможности посмотреть, как кто-то мучается, - пожал плечами Россия.
Франция сощурился:
- Неисправим, русский…
- Ну а как же без этого…
***
Париж сиял. Париж гремел. Париж просто готов был взорваться.
Три императора на белых конях на набережной Орсей – парижане были совершенно счастливы. Они лезли друг другу на головы, мальчишки висели гроздьями на фонарных столбах и деревьях, выглядывали с балконов – лишь бы только посмотреть на победителей.
Народ кричал приветствия и признания, бросал вверх головные уборы и все, что можно было кинуть. Ни одному из них не приходило в голову, что все эти люди разгромили великую французскую армию и с позором прогнали по всей Европе. Ни-ко-му.
Оно и к лучшему. Обострений не хотелось. Да и так было проще.
Ко всему прочему, французы всегда были падки на зрелища, шествия, парады и прочие мероприятия, на которые можно было с удовольствием поглазеть.
Три императора – посередине, конечно же, русский. Александр I. Чуть позади ехал и Иван. Высокий, статный, видный, величественный. Россия. Что там у него в руках? Что-то блестящее… Мадонна, это же труба из прусского огорода! Вот оставил какого-то несчастного без воды для поливки картошки. Чем она эта труба ему так приглянулась? Вон, довольный какой.
Франсис любовался триумфаторами из толпы.
И это был замечательный день.
Из обоснуйного:
читать дальшеА собсно весь обоснуй уже там. Покупали французов действительно за копейки. И да, их убивали в банях и в сараях. Садисты русские >D
еще обоснуяПлюс все, разумеется, помнят бойни Пруссии и Франции за Альзас и Лотарингию.
Плюс, когда три императора вступали в Париж, господа парижане радовались как дети, несмотря на то, что... ну, я там уже все сказал. То есть, это типа исторический факт, если кто носом тыкать станет, да.
Эммм...
Вот. Дописал.
читать дальшеУже неделю ведут куда-то пешком. Строй неровный. Уже даже не колонна, а толпа.
Впереди идут те, что покрепче. Совсем позади несут на носилках раненых.
Кормят. Русские солдаты за сбивчивый отрывистый рассказ о закордонных просторах охотно делятся едой. Русских слов французы набрались не очень много, поэтому переводят более или менее образованные офицеры. «Вода в горле булькает» - это они о французской речи.
А вообще, некоторые себе даже и друзей среди русских нашли. Пленниками они, правда, от этого быть не перестали, но… отличались они от других.
Страшно, когда ведут через деревню. Совсем не знаешь, чего ждать. Здесь накормят, переночевать в сарае дадут. Там обкидают камнями да наплюют на мундир. Рядом со строем обязательно скачет пестрая толпа деревенских ребятишек.
Но страшно, собственно говоря, не это вовсе. Страшно, когда останавливают на пыльной площадонке. Тогда молись. В России до сих пор рабовладельческий строй, покупать и продавать людей – совершенно в порядке вещей. Иностранных солдат жители деревень покупали за бесценок. Да по разные цели. Кто для хозяйства – полоть там, скородить, картошку копать и прочее. Бабы для себя – как же не попробовать француза за смешную цену. Третьи вообще забавники. Затаскивают покупку в баню и там забивают до смерти. Мстят за Родину оборванному тощему бедняге, который еще и французом может не оказаться.
- Эй! Вот этого беру, - звон монетки в карман офицеру.
Франсис устало поднял голову. Ваня. Иван. Какой стал, а… Давно не виделись. Похудел немного. Не узнал он.
- Давай, чеши уже, - тычок ружьем в спину. Вот тебе и демократия. Вот и права человека, Франция.
Но повозка устлана сеном и можно немного отдохнуть.
Ехать пришлось совсем недолго - уже скоро повозка въехала в широкие и высокие деревянные ворота. За ними Франсис увидел большой дом, построенный на манер городских отелей Парижа. Как только они остановились, из дома высыпали три парнишки в странных костюмах - национальных, наверно. Но не русских - это точно.
- Добрый день, Россия! - торопливо поклонился один из них, тут же принимаясь распрягать лошадь.
Россия ничего не сказал в ответ, а только потрепал самого маленького по лохматой макушке, слезая с козлов.
- А-а...
- В сарай.
- Хорошо.
Из повозки Франсис выбрался сам. Они никто его не узнали. Или боялись узнать. Маленькие прибалты. Конечно, боялись, тут к гадалке не ходи. И Франсису сейчас было страшно, когда он шел за семенящим Латвией, а сзади тяжело дышал Литва.
Открылась легкая деревянная дверь и француз посмотрел на аккуратные вязанки сена. Их было много, они были навалены большими кучами там, внутри, и... Тут его сердце заколотилось. Так, тихо-тихо, совсем тихо в этом мягком сене Россия заколет его вилами. И как бы он ни кричал, как бы ни молил - рядом только испуганные прибалты, которые не посмеют даже заглянуть в этот сарай.
- Проходите, Фр... - Латвия получил локтем в бок. - Проходите.
Пожалуй, вот он - отличный шанс убедиться в том, что Россия так и останется Россией, несмотря на яркую обложку моды. Были у России и прусские веяния, теперь вот и сам Франция приложил руку... Но сущность не меняется. Сколько немцы правили Россией - разве добавило это ясности ума, справедливости, хоть сколько-нибудь здравого смысла? Нет. Русские берут только то, что им нужно. А им ничего не нужно. Они даже с удовольствием делятся своим.
- Liberté, égalité, fraternité... - прошептал Франция, усаживаясь на сухую траву. - Свобода, равенство, братство. Это не для России.
Измотанный долгим днем, а затем и своими переживаниями, он уснул.
Иван - страшный, просто ужасный человек.
Он стоит в дверном проеме спиной к солнцу, его лицо совсем не освещено и кажется, что его улыбка на самом деле...
Франсис закашливается, прочищая горло спросонья. Россия же входит в сарай, закрывает за собой дверь, цепляет маленькую деревянную скамеечку, что стояла у входа и садится на нее рядом с еще не до конца проснувшимся Францией.
- Это подло, Ваня.
- Ты думаешь? - снова улыбается он.
- Да, совершенно точно. У тебя в заложниках вся Франция.
- Неужели?
- Да. Подумай сейчас на секундочку, что в твоем сарае сейчас не просто тот, каким являюсь я, но целая нация. Дети, старики, женщины... Подумай о них, просто подумай. Сейчас судьба Франции на кончике твоих вил.
- Bah tu sais, François, peut-être cela entend un peu pervers... Но мне это ужасно нравится и щекочет мне самолюбие мягким перышком... Разве Бонапарт не мечтает держать весь мир у себя в руках? Чем я хуже, почему мне нельзя?..
- Ты ведешь себя, как избалованное дитя!
- Ты меня и избаловал.
- И что ты со мной сделаешь?.. - Франсис напрягся.
- Унижу. Растопчу. Уничтожу, - легко перечислял Иван, загибая пальцы.
Очень невовремя Франция подумал, что грубый русский акцент во французской речи - ужасно притягательно.
Русский рассмеялся:
- Испугался? Не делай такое лицо, я чувствую себя монстром. Ты - сердце Европы. Если тебя не станет, Артур меня не простит... Верно? - уже совсем шепотом спросил он. - Но этот урок ты запомнишь надолго. Эй, Литва, Эстония! Два столба во двор и... Ну, вы знаете, что делать.
какбэ, конецРоссия, что странно, даже связывать его не стал. Дело, наверно, в том просто, что бежать некуда.
Так Франция и вышел во двор, так снял мундир, оставшись в нательной рубахе, так легко и протянул руки, чтобы Литва привязал его к столбам.
Он не знал, позвал ли их Россия специально, но неподалеку посмеивался Пруссия с Венгрией, внимательно оглядывал его Австрия. Впереди всех, разумеется, стоял Англия. Было видно, как блестели у него глаза в предвкушении самого интересного, завораживающего и приятного зрелища в его жизни. Интересно, что ответит Ваня на его нетерпеливое «А можно и мне попробовать?..»
Первый удар хлестанул по спине настолько неожиданно, что у Франсиса даже нашлось место удивлению. Парой секунд спустя боль жарко расползлась по всей длине красной отметины. Второй и третий удары, четвертый, пятый – скорость все увеличивалась, словно рвущаяся рубашка Франции придавала Ивану энергии.
Француз не стонал. Французы вообще гордые. Он не стонал, не плакал, не молил о пощаде. Гордый, гордый настолько, что об этой гордости слагают легенды.
От боли текли слезы, ему казалось, что у него не спина уже, а сплошное кровавое месиво. Удары обрушивались на руки, на ноги, на спину – куда попадется.
В какой-то момент Франция уже подумал, что привык. Его тело безвольно повисло на веревках, глаза были закрыты, а в сознании - такая красная круговерть из смеющегося Англии, ухмыляющегося Пруссии, трепещущих от страха прибалтов… И Россия. Донельзя счастливый Россия – молоденький, улыбающийся, а рядом с ним Анна Ярославна. А вот теперь взрослый, сильный.
***
Закаты в России красивые. Во Франции тоже красивые, особенно на юге. Но русские по-своему красивые.
Небо какое-то лиловое, тут же розовое, где-то красное, оранжевое… Только Франсис не видит – тяжелые плотные шторы задвинуты, не пропускают света совсем.
Он лежал на животе, и груди было тесно – кто-то заботливый слишком сильно затянул бинты. К тому же, затекла шея.
- Проснулся? – строго спросили у него.
Он попытался пошевелиться, чтобы увидеть говорящего.
- Лежи, не дергайся.
Застучали о паркет каблучки, и из комнаты вышла красивая длинноволосая девушка.
«Как ее… Белоруссия, кажется»
***
- Вот и скажи мне, Франция, о чем ты думал, когда шел сюда? – Брагинский отпил немного чая.
- О светлом будущем, о благополучии французского народа и о том, как забавно было бы смотреть на тебя сверху вниз, Ваня… - усмехнулся Франсис.
- Скотина! Ты хоть знаешь, что мы пережили?! Нам пришлось договариваться с этими пруссами, с этими рычащими индюками! А они предали нас, это нормально, как думаешь?! Бежали с поля боя и оставили нас… – Белоруссия, которая до этого перевязывала француза, побелела и кричала все это прямо в лицо иностранцу.
- Ну, Наташ, будет тебе… - добродушно попытался угомонить сестру.
Но Орлова не слышала его и замахнулась на пленника, чтобы ударить его.
- Наташа, не сметь!!! – крикнул Россия, резко посерьезнев.
У девушки на глазах сверкнули слезы. Она побежала прочь, споткнулась о табуретку с тазом воды, опрокинула все это на пол и, хлопнув дверью, исчезла.
- Пожалуй, ей стало бы легче, если бы она отвесила мне хорошую оплеуху.
- Ничего, она сильная. Как-нибудь переживет, - Иван снова ласково улыбнулся. – Расскажи мне лучше – это мне интересно – как Революция? Что это? Как?
- Хм… Больно, но быстро. Рана закрылась, но еще беспокоит. Вот монархия, блеск, шик. На следующий день народу показывают голову бедняги Луи. Дальше – грязь, беготня, эти кротовьи игрища… Но знаешь, я счастлив. Еще ничего в стране не успокоилось, все как на пороховой бочке сидят, но людям стало легче намного. Тюрьмы переполнены монархистами, le Clerge в полном составе переселилось в темницы.
- Шатко и ненадежно.
- Да, знаю. Еще будет мно-о-ого изменений. Но когда я найду нужное…
- Англия спрашивал о твоем самочувствии, - перебил его Россия. Тема революции, дарования людям свободы манила Ивана, но оставалась щекотливой на грани с неприязнью. Очень деликатная тема. Нужно еще все обдумать, прежде чем снова заводить подобные разговоры.
- О, правда? Вот уж ему теперь раздолье позлорадствовать…
- Вовсе нет. Пруссия тут как бы невзначай поинтересовался, как дела у Альзаса и Лотарингии.
- В следующий раз, когда осмелится открыть свой грязный рот, скажи что Alsace et ma chere Lorraine soient toujours a moi!!!
- Ладно, ладно… Ох, времени-то сколько! Пора выдвигаться, - Иван встал с кресла и подошел к двери.
- Погоди.
- М?
- Почему ты не убил меня? Это было бы вполне справедливо. Из жалости?
- Да, из жалости. Еще мне ужасно хотелось тебя унизить. Плюс я не мог упустить возможности посмотреть, как кто-то мучается, - пожал плечами Россия.
Франция сощурился:
- Неисправим, русский…
- Ну а как же без этого…
***
Париж сиял. Париж гремел. Париж просто готов был взорваться.
Три императора на белых конях на набережной Орсей – парижане были совершенно счастливы. Они лезли друг другу на головы, мальчишки висели гроздьями на фонарных столбах и деревьях, выглядывали с балконов – лишь бы только посмотреть на победителей.
Народ кричал приветствия и признания, бросал вверх головные уборы и все, что можно было кинуть. Ни одному из них не приходило в голову, что все эти люди разгромили великую французскую армию и с позором прогнали по всей Европе. Ни-ко-му.
Оно и к лучшему. Обострений не хотелось. Да и так было проще.
Ко всему прочему, французы всегда были падки на зрелища, шествия, парады и прочие мероприятия, на которые можно было с удовольствием поглазеть.
Три императора – посередине, конечно же, русский. Александр I. Чуть позади ехал и Иван. Высокий, статный, видный, величественный. Россия. Что там у него в руках? Что-то блестящее… Мадонна, это же труба из прусского огорода! Вот оставил какого-то несчастного без воды для поливки картошки. Чем она эта труба ему так приглянулась? Вон, довольный какой.
Франсис любовался триумфаторами из толпы.
И это был замечательный день.
Из обоснуйного:
читать дальшеА собсно весь обоснуй уже там. Покупали французов действительно за копейки. И да, их убивали в банях и в сараях. Садисты русские >D
еще обоснуяПлюс все, разумеется, помнят бойни Пруссии и Франции за Альзас и Лотарингию.
Плюс, когда три императора вступали в Париж, господа парижане радовались как дети, несмотря на то, что... ну, я там уже все сказал. То есть, это типа исторический факт, если кто носом тыкать станет, да.
@музыка: Би2 и Диана Арбенина - Белые одежды
@темы: Франсис, Фанфикшн Хеталия
-
-
21.04.2010 в 00:09-
-
21.04.2010 в 13:47И я бы жутко хотел продолжения вот...
-
-
21.04.2010 в 16:57-
-
21.04.2010 в 17:35-
-
21.04.2010 в 18:13И, вот только что, абсолютно в тему - "в вашем ящике 1812 непрочитанных письма" выдал агент...*_*
-
-
21.04.2010 в 23:02-
-
25.04.2010 в 16:14а перевести страждущему?
это конец, или про столбы будет подробней?
-
-
25.04.2010 в 16:23-
-
25.04.2010 в 16:25вот.я не знаю ._.
-
-
25.04.2010 в 16:25-
-
25.04.2010 в 16:28-
-
25.04.2010 в 16:28-
-
25.04.2010 в 16:35-
-
25.04.2010 в 16:35-
-
25.04.2010 в 16:37-
-
25.04.2010 в 16:37-
-
25.04.2010 в 16:48-
-
25.04.2010 в 16:49:3
-
-
25.04.2010 в 16:59-
-
25.04.2010 в 17:02-
-
25.04.2010 в 17:11-
-
25.04.2010 в 17:38-
-
25.04.2010 в 17:49-
-
25.04.2010 в 17:52-
-
25.04.2010 в 17:54-
-
25.04.2010 в 17:55-
-
27.04.2010 в 08:19-
-
27.04.2010 в 12:27Вот это замечательно)
Вообще всё замечательно! Т_Т Фрааанц~ Т_Т
-
-
27.04.2010 в 18:47-
-
27.04.2010 в 18:53