HAAALLEEEELUUU JAAAH
Персонажи: 1869, Вонгола и несопротивляющиеся враги
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой)
Предупреждения: OOC Ламбо, Мукуро и вообще всех, Насилие
Комментарий: Касиэль, такие вещи на День Рождения не дарят, подумай об этом
читать дальшеХибари среагировал мгновенно – перехватил трезубец у самого своего затылка и, обернувшись, запустил его точнехонько во владельца. Тот, не будь владельцем, вилку свою ловко поймал.
— Ублюдок, — процедил Кёя.
На лице Мукуро появилось обиженное выражение. Он всегда так ненатурально расстраивается, когда у него в очередной раз не выходит даже поцарапать своего невежливого напарника. Ему же и нужна-то только маленькая ранка, несколько десятков порванных капилляров, чтобы завладеть телом и осуществить свою давнюю мечту: хорошенько подставить великого и ужасного с безупречной репутацией. Ему не нужно протыкать печень, дырявить легкие или прошивать насквозь бедро. Хотя было бы здорово.
— Фу, дурак, — манерно отвечает Мукуро и, резко развернувшись на каблуках, удаляется прочь по террасе, звонко печатая шаг металлическими набойками.
Прекрасная Таормина внизу только зажигает свои вечерние огни, а Хибари уже борется с сонливостью чашечкой крепчайшего кофе. На тихий курорт с прекрасным пейзажем пал выбор Тсуны. Он подумал, что было бы очень классно перестрелять тут своих конкурентов. Что они сегодня и сделают, втянув в свои игрища нескольких туристов, владельца ресторана и пару посетителей из местных.
Мукуро с какой-то детской радостью малолетнего убийцы бабочек и котят тыкает в беднягу своим трезубцем. Сегодня, в день Святой Анны, иллюзионист иллюзиями не пользуется и весьма эффективно справляется одним холодным оружием. Под иглами хрустит плоть, и хлюпает в дырах кровь. Ни в чем не виновный мафиози превращается в фарш, заливая собой дорогие ботинки Рокудо, который все никак не может остановиться. Хибари стоит рядом и думает, что его сейчас вытошнит, он даже почти заскучал, но тут Мукуро в последний раз выдергивает из тела свое оружие, отряхивает куски, зацепившиеся за перекладинки, и роется где-то на груди у мертвеца, что-то разыскивая. Вытянутая из нагрудного кармана пиджака веточка мимозы, красной теперь уже, а не гроздь желтых мохнатых шариков, отправляется в петлицу плаща иллюзиониста Вонголы. Тот кокетливо поправляет ее, отправляясь на поиски следующей жертвы своей инфантильной жестокости.
— Мф-ф, — он смеется всегда, будто давится пирожным.
Где-то впереди, на небольшом пирсе, слышится сочное «Бастардо!» и хороших плюх в воду. В воду упал кто-то из врагов или все-таки идиот Ямамото?
— Это всё? – брезгливо вытирает руки о пиджак Тсуна, морщась от запаха чужих кишок, исходящего от Мукуро.
— Я с ним больше не работаю, — оповещает босса Хибари.
— Как так? – вроде бы даже удивляется Мукуро.
— Меня от него тошнит.
— Я намотал на трезубец внутренности поверженного врага, а нашу принцессу замутило.
— Хибари-сан, он их хотя бы не ест, — страдальчески проскрипел Тсуна. Где-то рядом под одобрительное «Корова...» Гокудеры засмеялся перемазанный содержимым чужой грудной клетки Ламбо. Невинное детство.
В частном самолете с частной серией, который через некоторое время приземлится на частный аэродром при частном аэропорту... пахло трупами, кровью, тошнотворно воняло мертвыми.
— Я нашел настоящего «Парфюмера», — трещит молодой Ламбо, который настоящий итальянец и в родной стране предпочитает быть итальянцем, не стесненным языковым барьером и недостаточным набором японских слов. Он болтает без умолку. – Он сказал мне, что приготовит для меня любой аромат. Даже аромат опасности.
Чтобы продемонстрировать своё сокровище, он еще пару раз пшикнул в воздух этой отравой.
— Ламбо-кун, это не аромат опасности, это аромат разложившегося человека, — серьезно отвечает ему по-японски Тсуна, помахивая белым платочком и разгоняя гадкое амбре.
Мукуро сидит вдалеке от всех и молчит, поглядывая в иллюминатор. Губы его то и дело разъезжаются в улыбке, но тут же сжимаются обратно, не желая, чтобы кто-то разгадал причину его веселья.
— Знаешь что, Кёя-кун, — вдруг говорит он сидящему сзади Хибари. Тот недовольно стягивает с лица повязку для сна. – Поедем прямо из аэропорта ко мне.
Но Хибари не так прост. Он не доверяет вертлявому Хранителю. Он его подозревает во всем. Он считает, что за такими негодяями нужен глаз да глаз.
— Хм, — именно поэтому он принимает приглашение, натягивает повязку обратно и не видит, как Мукуро встает коленями на мягкое кресло, кладет голову на спинку и смотрит-смотрит-смотрит на своего гостя в упор.
Когда имеешь все и сразу, рано или поздно начинаешь ждать катастрофы как избавления. (с)
У Мукуро не было, к примеру, кухни и спальни, гостиной не было, ванной комнаты и библиотеки. Душевая кабина открыто соседствовала с барной стойкой и блендером на ней, надувной матрас расположился посеред того огромного пространства, диван стоял рядом с застекленным стеллажом, а обеденный стол был занят под тяжелую плазменную панель, которая хоть и была плоской, но все равно не выглядела такой легкой, как в рекламе.
У Мукуро не было совести и отдельной комнаты для унитаза – фаянсовое произведение искусства теснилось в закутке у душевой кабины с той незабвенной барной стойкой.
У Мукуро также не было никакого такта, но зато у него был странный и никакой не пикантный пунктик: «Я люблю не видеть тебя глазами», говорил он Кёе и, напоследок попытав счастья и промахнувшись по левой икре гостя трезубцем, завязывает себе глаза. Свой беспорядок и хаотичность обстановки он знал наизусть, чтобы не разбить себе нос, споткнувшись о канапе. И не боялся, что гость сбежит, прихватив с собой тяжеленную плазму и пару серебряных ложек из ящика.
Но он не начинает «пробегать пальчиками по обнаженной груди любовника, нащупывая» что-нибудь неожиданное, он усаживается напротив и видит его сквозь черную широкую ленту таким, каким тот никогда не будет. С рогами и копытами, например. С металлическими перепончатыми крыльями. С гипертрофированными в когти ногтями на руках и ногах. Играющим на скрипке, улыбающимся (!), может быть, с накрашенными глазами или полностью замотанным в чистые белоснежные бинты.
И он вздыхает, Мукуро неподвижно сидит в кресле и вздыхает, скоро ему в легких не хватает воздуха, а когда воздух заканчивается совсем, он, наконец, сдирает с головы повязку. Гость на месте, не сбежал с телевизором и ложками, просто уютно и спокойно устроился и посиживает.
— Вот придурочный, — Хибари привык к этим странностям. Они выросли, странности сменяли друг друга, убить другого Хранителя уже не очень хочется. Подвал не забылся, но смысла сдирать со спины напарника кожу уже нет.
Мукуро поднимается и идет готовить кофе. Квартира находится на предпоследнем этаже небоскреба, прямо под пентхаузом какого-то молодца, который там никогда не бывает. Иногда кажется, что железобетонная конструкция покачивается, когда-нибудь точно согнется и упадет.
Ну и ладно.
У Хибари есть секрет. Секрет смертельной важности. Его никто не знает. И никогда не знал. Он любит смотреть, как люди прыгают из окна и разбиваются в кашу на чьём-нибудь недешевом автомобиле. Сам он предпочитает традиционные японские дома где-нибудь загородом, потому что с узкого крылечка на сваях не соскользнешь так живописно и круто, чтобы разломить себе череп о металлическую будку полицейского.
Кёя сжимает запястья Мукуро, который снова зажмурился и представляет себе небылицы вместо того, чтобы хоть немного изобразить боль или удовольствие, или улыбнуться так, как он обычно улыбается, когда шепчет пошлятину в ухо боссу. Кёя удивлён, что в то время как сам он готов тут же разорваться как уколотый иглой воздушный шарик, Мукуро даже не стал чаще дышать.
— Ты скоро? – осведомляется Хибари. Надо же! Ему важно, собирается ли этот проституточный отброс кончить в ближайшее время!
— Я потом, потом, — отвечает иллюзионист сквозь смех, когда чувствует, что его изнутри заливает горячим. Все еще не открывая глаз, он откатывается в сторону на неудобном надувном матрасе посреди чудовищной в своей нелогичности комнаты.
— Я с ним больше не работаю, — бросает почти обиженно Мукуро, проходя мимо ошарашенного босса.
— Потому что я не захотел оторвать тому немцу руку и ею самого его отшлепать.
— Больной! – кричит Тсуна, пока Мукуро выторговывает у Ламбо пару пшиков его туалетной водой за три мармеладных фаллоса.
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой)
Предупреждения: OOC Ламбо, Мукуро и вообще всех, Насилие
Комментарий: Касиэль, такие вещи на День Рождения не дарят, подумай об этом
читать дальшеХибари среагировал мгновенно – перехватил трезубец у самого своего затылка и, обернувшись, запустил его точнехонько во владельца. Тот, не будь владельцем, вилку свою ловко поймал.
— Ублюдок, — процедил Кёя.
На лице Мукуро появилось обиженное выражение. Он всегда так ненатурально расстраивается, когда у него в очередной раз не выходит даже поцарапать своего невежливого напарника. Ему же и нужна-то только маленькая ранка, несколько десятков порванных капилляров, чтобы завладеть телом и осуществить свою давнюю мечту: хорошенько подставить великого и ужасного с безупречной репутацией. Ему не нужно протыкать печень, дырявить легкие или прошивать насквозь бедро. Хотя было бы здорово.
— Фу, дурак, — манерно отвечает Мукуро и, резко развернувшись на каблуках, удаляется прочь по террасе, звонко печатая шаг металлическими набойками.
Прекрасная Таормина внизу только зажигает свои вечерние огни, а Хибари уже борется с сонливостью чашечкой крепчайшего кофе. На тихий курорт с прекрасным пейзажем пал выбор Тсуны. Он подумал, что было бы очень классно перестрелять тут своих конкурентов. Что они сегодня и сделают, втянув в свои игрища нескольких туристов, владельца ресторана и пару посетителей из местных.
Мукуро с какой-то детской радостью малолетнего убийцы бабочек и котят тыкает в беднягу своим трезубцем. Сегодня, в день Святой Анны, иллюзионист иллюзиями не пользуется и весьма эффективно справляется одним холодным оружием. Под иглами хрустит плоть, и хлюпает в дырах кровь. Ни в чем не виновный мафиози превращается в фарш, заливая собой дорогие ботинки Рокудо, который все никак не может остановиться. Хибари стоит рядом и думает, что его сейчас вытошнит, он даже почти заскучал, но тут Мукуро в последний раз выдергивает из тела свое оружие, отряхивает куски, зацепившиеся за перекладинки, и роется где-то на груди у мертвеца, что-то разыскивая. Вытянутая из нагрудного кармана пиджака веточка мимозы, красной теперь уже, а не гроздь желтых мохнатых шариков, отправляется в петлицу плаща иллюзиониста Вонголы. Тот кокетливо поправляет ее, отправляясь на поиски следующей жертвы своей инфантильной жестокости.
— Мф-ф, — он смеется всегда, будто давится пирожным.
Где-то впереди, на небольшом пирсе, слышится сочное «Бастардо!» и хороших плюх в воду. В воду упал кто-то из врагов или все-таки идиот Ямамото?
— Это всё? – брезгливо вытирает руки о пиджак Тсуна, морщась от запаха чужих кишок, исходящего от Мукуро.
— Я с ним больше не работаю, — оповещает босса Хибари.
— Как так? – вроде бы даже удивляется Мукуро.
— Меня от него тошнит.
— Я намотал на трезубец внутренности поверженного врага, а нашу принцессу замутило.
— Хибари-сан, он их хотя бы не ест, — страдальчески проскрипел Тсуна. Где-то рядом под одобрительное «Корова...» Гокудеры засмеялся перемазанный содержимым чужой грудной клетки Ламбо. Невинное детство.
В частном самолете с частной серией, который через некоторое время приземлится на частный аэродром при частном аэропорту... пахло трупами, кровью, тошнотворно воняло мертвыми.
— Я нашел настоящего «Парфюмера», — трещит молодой Ламбо, который настоящий итальянец и в родной стране предпочитает быть итальянцем, не стесненным языковым барьером и недостаточным набором японских слов. Он болтает без умолку. – Он сказал мне, что приготовит для меня любой аромат. Даже аромат опасности.
Чтобы продемонстрировать своё сокровище, он еще пару раз пшикнул в воздух этой отравой.
— Ламбо-кун, это не аромат опасности, это аромат разложившегося человека, — серьезно отвечает ему по-японски Тсуна, помахивая белым платочком и разгоняя гадкое амбре.
Мукуро сидит вдалеке от всех и молчит, поглядывая в иллюминатор. Губы его то и дело разъезжаются в улыбке, но тут же сжимаются обратно, не желая, чтобы кто-то разгадал причину его веселья.
— Знаешь что, Кёя-кун, — вдруг говорит он сидящему сзади Хибари. Тот недовольно стягивает с лица повязку для сна. – Поедем прямо из аэропорта ко мне.
Но Хибари не так прост. Он не доверяет вертлявому Хранителю. Он его подозревает во всем. Он считает, что за такими негодяями нужен глаз да глаз.
— Хм, — именно поэтому он принимает приглашение, натягивает повязку обратно и не видит, как Мукуро встает коленями на мягкое кресло, кладет голову на спинку и смотрит-смотрит-смотрит на своего гостя в упор.
Когда имеешь все и сразу, рано или поздно начинаешь ждать катастрофы как избавления. (с)
У Мукуро не было, к примеру, кухни и спальни, гостиной не было, ванной комнаты и библиотеки. Душевая кабина открыто соседствовала с барной стойкой и блендером на ней, надувной матрас расположился посеред того огромного пространства, диван стоял рядом с застекленным стеллажом, а обеденный стол был занят под тяжелую плазменную панель, которая хоть и была плоской, но все равно не выглядела такой легкой, как в рекламе.
У Мукуро не было совести и отдельной комнаты для унитаза – фаянсовое произведение искусства теснилось в закутке у душевой кабины с той незабвенной барной стойкой.
У Мукуро также не было никакого такта, но зато у него был странный и никакой не пикантный пунктик: «Я люблю не видеть тебя глазами», говорил он Кёе и, напоследок попытав счастья и промахнувшись по левой икре гостя трезубцем, завязывает себе глаза. Свой беспорядок и хаотичность обстановки он знал наизусть, чтобы не разбить себе нос, споткнувшись о канапе. И не боялся, что гость сбежит, прихватив с собой тяжеленную плазму и пару серебряных ложек из ящика.
Но он не начинает «пробегать пальчиками по обнаженной груди любовника, нащупывая» что-нибудь неожиданное, он усаживается напротив и видит его сквозь черную широкую ленту таким, каким тот никогда не будет. С рогами и копытами, например. С металлическими перепончатыми крыльями. С гипертрофированными в когти ногтями на руках и ногах. Играющим на скрипке, улыбающимся (!), может быть, с накрашенными глазами или полностью замотанным в чистые белоснежные бинты.
И он вздыхает, Мукуро неподвижно сидит в кресле и вздыхает, скоро ему в легких не хватает воздуха, а когда воздух заканчивается совсем, он, наконец, сдирает с головы повязку. Гость на месте, не сбежал с телевизором и ложками, просто уютно и спокойно устроился и посиживает.
— Вот придурочный, — Хибари привык к этим странностям. Они выросли, странности сменяли друг друга, убить другого Хранителя уже не очень хочется. Подвал не забылся, но смысла сдирать со спины напарника кожу уже нет.
Мукуро поднимается и идет готовить кофе. Квартира находится на предпоследнем этаже небоскреба, прямо под пентхаузом какого-то молодца, который там никогда не бывает. Иногда кажется, что железобетонная конструкция покачивается, когда-нибудь точно согнется и упадет.
Ну и ладно.
У Хибари есть секрет. Секрет смертельной важности. Его никто не знает. И никогда не знал. Он любит смотреть, как люди прыгают из окна и разбиваются в кашу на чьём-нибудь недешевом автомобиле. Сам он предпочитает традиционные японские дома где-нибудь загородом, потому что с узкого крылечка на сваях не соскользнешь так живописно и круто, чтобы разломить себе череп о металлическую будку полицейского.
Кёя сжимает запястья Мукуро, который снова зажмурился и представляет себе небылицы вместо того, чтобы хоть немного изобразить боль или удовольствие, или улыбнуться так, как он обычно улыбается, когда шепчет пошлятину в ухо боссу. Кёя удивлён, что в то время как сам он готов тут же разорваться как уколотый иглой воздушный шарик, Мукуро даже не стал чаще дышать.
— Ты скоро? – осведомляется Хибари. Надо же! Ему важно, собирается ли этот проституточный отброс кончить в ближайшее время!
— Я потом, потом, — отвечает иллюзионист сквозь смех, когда чувствует, что его изнутри заливает горячим. Все еще не открывая глаз, он откатывается в сторону на неудобном надувном матрасе посреди чудовищной в своей нелогичности комнаты.
— Я с ним больше не работаю, — бросает почти обиженно Мукуро, проходя мимо ошарашенного босса.
— Потому что я не захотел оторвать тому немцу руку и ею самого его отшлепать.
— Больной! – кричит Тсуна, пока Мукуро выторговывает у Ламбо пару пшиков его туалетной водой за три мармеладных фаллоса.
@темы: Фанфикшн Реборн, ОТП
-
-
08.07.2011 в 20:14— Мф-ф, — он смеется всегда, будто давится пирожным.
вот это как-то отдельно цепануло)
-
-
08.07.2011 в 23:13Просто, не знаю, мне здесь вместо какого-либо вменяемого отзыва хочется запостить особо понравившиеся отрывки, правда в следующий миг я осознаю, что это будет едва ли не половина всего текста
Так что я просто в сторонке повздыхаю **
я так, мимо просто удачно пробегал ~
-
-
08.07.2011 в 23:22